— А что тут думать? Все предельно ясно. Этот нефилимразогрелся на низших бессмертных и решил дотянуться до высших. Конечно, этотмалый — псих и извращенец, но здесь есть свой плюс. Может быть, теперь, когдаон переключился на Джерома и Картера, нам ничто не угрожает.

— Не знаю. — Я откинула голову изадумалась. — Что-то тут не так. Кажется, мы что-то упускаем. Ты слышал ихразговор? Почему Джером упирается как последний идиот? Почему он не слушаетКартера?

Молодой вампир перестал разглядывать диски и лукавоулыбнулся.

— Не думал, что доживу до того дня, когда ты начнешьзащищать Картера. Похоже, за эту неделю вы сумели поладить.

— Не строй иллюзий, — предупредила я. — Ясыта ими по горло. Просто Картер оказался не так плох, как я думала.

— Картер — ангел. Он не может быть плохим.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Надо признаться, в егословах есть смысл. Джером обязан принять необходимые меры. Нефилим разгромилего апартаменты и оставил предупреждения. Может быть, это действительно полнаячепуха, не имеющая никакой магической силы, но почему Джером так убежден всобственной безопасности?

— Потому что считает себя сильнее нефилима.

— Откуда он это знает? Никто из них не был уверен вэтом. Даже Картер в тот вечер, когда спас меня.

— Джером не станет что-то отвергать без причины. Еслион говорит, что он сильнее, то… Мать честная! Ты только глянь! — Он вдругзахохотал.

Я встала, подошла и присела на корточки рядом с ним.

— Что?

Он показал на нижний ряд дисков. Я стала читать названия.«Высшая преданность. «Состоятельный мертвец». «Скажи что-нибудь». «Выстрел вГросс-пойнте». Все фильмы Джона Кьюсака.

— Я знала, — выдохнула я, вспомнив сходство демонас актером. — Знала, что Джером его поклонник. Но он всегда отрицал это.

— Посмотрим, что он запоет, кода об этом узнают Хью иПитер, — буркнул Коди и взял с полки «Состоятельного мертвеца». —Этот лучший фильм Джона Кьюсака.

Я достала «Быть Джоном Малковичем», и мое настроение сразуулучшилось.

— Неправда. Лучший — этот.

— Он слишком странный.

Я посмотрела на плазменный экран, в котором красоваласьогромная дыра.

— В обычных условиях я предложила бы решить спор спомощью просмотра, но думаю, что в ближайшее время здесь никаких зрелищ непредвидится.

Коди проследил за моим взглядом и скорчил гримасу.

— Какой кошмар… Этот нефилим настоящий ублюдок.

— Несомненно, — подтвердила я и встала. —Ничего удивительного, что…

Я застыла на месте. И все остальное тоже. «Настоящийублюдок».

— Джорджина? — тревожно окликнул меня Коди. —Что с тобой?

Я закрыла глаза. Голова кружилась.

— О боже… — «Настоящий ублюдок».

Я вспомнила всю последовательность действий нефилима начинаяс первого, после которого Джером велел нам залечь на дно. С виду это делалосьдля нашей безопасности, но разве он рассказал нам про опасность со сторонынефилима, разве объяснил, что собой представляет наш противник? Нет, он молчал,словно воды в рот набрал, и беспричинно злился, когда кто-то из нас слишкомблизко подбирался к теме. Когда Коди впервые выдвинул гипотезу«ангела-мошенника», я решила, что противник хочет заморочить нам голову. Нонефилиму скрывать было нечего. В отличие от нас.

Щелк, щелк. Костяшки домино, скрывавшиеся в моем мозгу,падали одна за другой. Я вспомнила фразу из книги Харрингтона: «Падшие ангелыучили своих жен «чарам и колдовству», в то время как их потомки рыскали поземле…» Чары. Такие же, как магический символ на стене Джерома. «Он хотелнапомнить мне, с кем мы имеем дело. Как будто я могу это забыть», —небрежно объяснил демон.

Картер сказал мне, что основная задача демонов — охота нанефилимов. Нанетта хотела приехать и помочь нам справиться с этим типом, ноДжером ей не позволил. Это уменьшало число причастных к делу. Он предпочелвоспользоваться помощью Картера. «А почему Джером не хочет сделать это сам?» —поинтересовалась я, но ангел уклонился от ответа.

Костяшки продолжали падать. «Нефилимы унаследовали кудабольше половины силы своих отцов, хотя могут и не проявлять ее», — опятьже небрежно сказал нам Джером на прошлой неделе, но только после нападения наменя. Всего несколько минут назад я удивлялась уверенности Джерома в том, чтоон сильнее нефилима, и спрашивала себя, почему он так в этом убежден. Конечно,он был убежден. Соотношение сил определялось происхождением того и другого.

— Джорджина, ты куда? — воскликнул Коди, когда явышла из комнаты в коридор, где все еще слышались сердитые голоса.

— Послушай, — говорил Картер, — никому непричинит вреда, если…

— Это ваш! — крикнула я, пытаясь смотреть наДжерома сверху вниз. Задача была не из легких, поскольку он был намного вышеменя. — Этот нефилим — ваш!

— В смысле это моя проблема?

— Нет! Вы знаете, что я имею в виду. Ваш ребенок. Вашсын… или дочь… или кто угодно.

Воцарилось молчание. Джером сверлил меня черными глазами,проникая в самую глубину души. Я ждала, что сейчас снова окажусь прижатой кстене. Но он всего-навсего спросил:

— Ну и что?

Испуганная его спокойствием, я проглотила слюну.

— То… то… Почему вы ничего не сказали нам? С самогоначала? К чему такая секретность?

— Представь себе, это не та тема, которая доставляетмне удовольствие. Вопреки широко распространенному мнению, я тоже имею право натайну частной жизни.

— Да, но… — Теперь, когда все вышло наружу, я незнала, что сказать. — Что будет дальше? Что вы собираетесь делать?

— То же самое, что делали прежде. Мы найдем эту тварь иуничтожим ее.

— Но если… он или она… ваш ребенок…

Я, с ревностью следившая за развивавшейся беременностьюПейдж и племянницами Сета, не могла смириться с таким равнодушием к судьбесобственного отпрыска.

— Не имеет значения, — просто ответилдемон. — Это помеха, источник опасности для всех нас. Моя родственнаясвязь с ним тут ни при чем.

— Вы продолжаете называть его «это». Неужели этосущество вам настолько безразлично, что вы не можете назвать его по имени илихотя бы сказать «он» или «она»? Кто это? Сын или дочь?

Джером на мгновение замешкался, и я заметила, что за егоспокойствием скрывается неловкость.

— Не знаю.

Я уставилась на него во все глаза.

— Что?

— Меня не было там, когда оно родилось. Когда я узнал,что она… моя жена… беременна, то ушел. Я знал, что будет дальше. Я стал непервым и не последним, женившимся на смертной женщине. От таких браков родилосьмножество нефилимов, которые впоследствии были уничтожены. Мы знали, на что ониспособны. Правильнее всего уничтожать их сразу после рождения. — Он сделалпаузу и бесстрастно добавил: — Я не мог решиться на такое. Ушел, чтобы не иметьс ним ничего общего и решать его судьбу. Конечно, это было проявлениемтрусости.